Ровно полвека назад, в апреле 1970 года, страна торжественно отмечала столетие со дня рождения Владимира Ильича Ленина. Не осталась в стороне от столь значимого события и Урдома.

Подарок к ленинскому юбилею

22 апреля в клубе Верхнелупьинского леспромхоза (к тому времени не прошло и десятка лет, как он был построен в деревянном исполнении в конце прямой, как путь к коммунизму, улицы имени Ленина) состоялось торжественное собрание. Около шестидесяти работников предприятия, – так повествует хроника тех дней, – под бурные аплодисменты поднялись один за другим на сцену, где им вручили почётные грамоты и ценные подарки. Участников торжественного вечера приветствовали пионеры, после чего песней «Славься, великий Советский Союз» в исполнении хора открылся большой праздничный концерт.

К красным датам календаря, а тем более к такой знаменательной дате полагалось делать подарки. В Урдоме им стал новый Комбинат бытового обслуживания на улице имени Героя Советского Союза Седунова, тогда она называлась иначе – Новая.

От кирзовых сапог к мини-юбкам

Подарок оценили.

– По численности населения, обслуживаемого комбинатом, нам бы впору целый дворец нового быта строить, – цитировал апрельский номер «Маяк» 1970 года слова первого директора Дома быта Хилки Юрьевны Ерёминой, – «радиус действия» Урдомского КБО широк: станция и рабочий посёлок Урдома, Витюнино, Лупья, Шиес, Пилес. Уверена, и яренские модницы не погнушаются оформить у нас заказ... С пуском КБО закрылись маленькие мастерские. Теперь служба быта будет централизована. И это удобно.

И возразить было трудно: ещё с десяток лет назад кирзовые сапоги (спасение от осеннего бездорожья) да обнова от местного салона моды …прошу прощения – магазина «Одежда» устраивали всех. Ближе к годам семидесятым хотелось чего-то иного, более современного.

Более того, к тому времени в разговорную речь вползло и застряло надолго такое несоветское словечко «стиляги». Из выступления председателя Урдомского поселкового Совета Николая Афанасьевича Бобылева на сессии райсовета весной 1969 года: «За последнее время подражание плохим манерам поведения у нашей молодёжи стало какой-то заразой. Нерасчёсанные волосы до плеч, бакенбарды, бороды, брюки с цепями внизу только уродуют юношей, как мини-юбки девушек».

Мини-юбки, а тем более брюки с цепями в местном магазине, понятное дело, не купишь. Выходили из положения кто как мог. Школярам, конечно же, из тех, что постарше, приходилось прибегать к помощи бритвенного лезвия, ножниц и нитки с иголкой. Штанины брюк, самых что ни на есть обычных, из магазина, распускались внизу, обрезались наискосок так, что нижняя часть едва не закрывала каблук. А затем следовало собрать из оставшейся от школьного обеда мелочи монетки в одну-две копейки, согнуть их с помощью пассатижей пополам и тем же способом прикрепить к низу штанин.

Открытие КБО избавило от столь нехитрой операции: достаточно было только выбрать подходящую материю и пару раз сходить к мастеру на примерку. Но брюки и мини-юбки – это ещё полдела. Сразу в моду вошли цветные рубашки – чем ярче, тем лучше; посёлок в ту весну ровно полвека назад словно превратился огромную цветочную клумбу. В то, о чём с магнитофонных бобин очень популярный в ту пору Владимир Высоцкий пел своим хрипловатым голосом: «…а на нейтральной полосе цветы необычайной красоты».

Финская «шпионка»

О тех, кто в судьбе комбината за двадцать с небольшим лет его работы немалую роль сыграл, рассказывать можно долго. Вот лишь два имени.

Я представляю, какая бы вышла разноголосица, если бы жители Урдомы тех лет вдруг решили говорить только на своём родном языке. С белорусами и украинцами проблем бы не возникло, обошлись бы и без переводчика. С молодыми ребятами, приехавшими на заработки из солнечной Молдавии, многие из них и семьями тут обзавелись, разве только с помощью жестов можно было бы общаться. А вот в посёлковом клубе, где шла репетиция к концерту, считай, совсем беда: Иосифа Раца, без чьего аккордеона на сцене и песня не песня, его венгерского говора уж точно не понял бы никто.  

Хилку Юрьевну Ерёмину в Урдоме за иностранку никто не принимал, и это несмотря на такое нерусское имя. Историю появления её в наших местах я гораздо позже узнал от её повзрослевших детей, почти все они теперь живут на исторической родине своей матери, в Финляндии.

Финско-советская граница в конце тридцатых годов прошлого века хоть и была на замке, но ключиков к нему было подобрано немало. По ту и по другую сторону её жили родственники, друзья, которые запросто ходили друг к другу в гости. Так и юная совсем девушка Хилка в ноябре 1939 года отправилась к подруге. А назад не вернулась: пограничники, которые совсем недавно были так похожи на финских деревенских парней, вдруг превратились в суровых воинов в долгополых шинелях и с настоящими винтовками, которые навели на нее:

- Стой, финская шпионка!

После допроса ревущую в три ручья «шпионку» посадили за решётку. Глухо и угрожающе захлопнулся на дверях замок. Только спустя несколько дней после ареста узнала она о начале советско-финской войны.

Ей ещё повезло: отправили не в лагерь, где и без неё хватало японских, английских и прочих «шпионов». Увезли на Север. Освоилась и тут. Замуж вышла. Когда в Урдоме открылась первая небольшая швейная мастерская, стала работать заведующей. А когда в апреле 1970 года в посёлке открылся комбинат бытового обслуживания, вопрос о том, кто возглавит работу его коллектива, даже не стоял.

К радости новоселья добавились и новые проблемы для начинающего директора: Комбинат рассчитан на сорок пять рабочих мест, но пока не было и половины работников. Нужны сапожники, большой спрос на мастера по ремонту радио- и телеаппаратуры, но острее всего ощущалась нехватка специалистов в швейном цехе.

Строптивый директор

Прошло не так уж много времени, и этот цех уже напоминал некрупную швейную фабрику.

Откуда, спросите вы, в лесном посёлке вдруг обнаружилось столько профессиональных швей? Некоторые из них, возрастом постарше, перешли из старой швейной мастерской, которая ещё с 1963 года работала на станции Урдома. Но коллектив быстро разрастался, сюда шла работать молодёжь после окончания местной средней школы.

Новичками в швейно-закроечном деле их назвать было трудно. И вот почему. В семидесятые годы и позже по стране распространялись лозунги, призывающие выпускников сельских школ, а особенно выпускниц, идти работать в колхозы и совхозы.

Только призывами дело не ограничивалось, в старших классах у девушек ввели новый предмет – производственное обучение. Проводилось оно в школьном кабинете, а чаще - на ближайшей животноводческой ферме колхоза или совхоза. Прошедшим обучение вместе с аттестатом об окончании средней школы торжественно вручались и удостоверения мастера машинного доения, проще говоря – доярок.

Удостоверения оставались не у дел. Не столько сами выпускницы, сколько их практичные родители стремились выбрать для своих чад совсем иную дорогу в жизни, нежели на животноводческую ферму. В Урдомской средней школе, единственной в районе, по поводу подготовки доярок заявили протест: будем учить девушек тому, что каждой из них в жизни пригодится.

Спустя несколько лет директор школы Евгений Михайлович Стрекаловский вспоминал: «На меня долго, от конца шестидесятых годов и до конца семидесятых, наседали с обучением операторов машинного доения. Почти все директора школ в районе сдались, я не сдавался: у нас не сельская школа, да и учить этой специальности надо взрослого человека, ни к чему учить всех. Кто желает работать – дайте этому человеку дом, дайте хорошую зарплату, вот и учите его. А уметь шить должна каждая женщина.

У нас у девочек специальный курс – «Швейное дело», мы им выдавали удостоверения. Учили сначала на простых швейных машинах, потом в Урдому приехал заведующий областным Управлением бытового обслуживания, по нашей просьбе он помог достать промышленные швейные машинки.

Как в районном отделе образования на это смотрели? Был один заведующий, ничего мужик, мы с ним вне работы нормально общались. Так он каждое совещание заканчивал словами: «Когда же мы снимем с работы Стрекаловского?»

У меня один раз был случай, что после очередного разноса в роно в садике, что перед райкомом, - приступ. Секретарь райкома партии Клевакин потом на машине в больницу отвозил. Но время было такое, давили по всей стране: с нас за успеваемость спрашивали, с леспромхоза – за выполнение плана».

* * *

В девяностые годы прошлого века система бытового обслуживания в районе почти сошла на «нет». Не обошла эта беда и Урдомский комбинат бытового обслуживания: оба этажа его здания были заняты под торговый центр.

Олег УГРЮМОВ

Фото из архива автора